Если вы российский президент, то заниматься этим вам не суждено. Вы будете сидеть в своем кабинете, а ваш премьер-министр с закатанными рукавами, как это делают люди действия, готовясь к серьезной работе, поедет на места пепелищ, станет говорить с отчаявшимися деревенскими жителями, и будет демонстрировать всей стране, что все нормально, он над этим работает.

После теплой московско-вашингтонской весны нас можно простить за нашу расхожую точку зрения: что агрессивный и непредсказуемый российский премьер-министр Владимир Путин ослабил немного свою хватку, а застенчивый президент-либерал Дмитрий Медведев наконец-то начинает проявлять самостоятельность. Однако события последней недели мрачно напомнили нам, кто в действительности в доме хозяин – и насколько пусты обещания Медведева о модернизации.

Сначала был закон о ФСБ. Согласно предложенному законопроекту, который включен в пакет законов, призванных помочь российским спецслужбам в борьбе с терроризмом, Федеральная служба безопасности (ФСБ) сможет выносить официальное предостережение людям, которые, по ее мнению, идут по скользкой дорожке и готовятся совершить преступление. Она получит право сажать таких людей за решетку на 15 суток.

Когда законопроект был представлен на обсуждение, люди думали, что либерал Медведев подключится и покажет россиянам и всему миру, что его страна уже не наказывает людей за не совершенные преступления. Правозащитник Лев Пономарев выразил надежду на страницах New York Times, что Медведев проявит "мужество и выступит против этого законопроекта". Это, по словам Пономарева, существенно повысило бы его авторитет и поддержку в либеральных кругах.

Но Медведев сам все и всем разъяснил. Выступая 15 июля на пресс-конференции с Ангелой Меркель в Екатеринбурге, он заявил, что не только подписал этот закон, но и инициировал его. "Ситуация предельно простая, - сказал президент, - Но я бы не очень хотел сейчас комментировать те изменения в законодательстве, которые у нас проходят. Но … во-первых, я хотел бы обратить внимание на то, что это наше внутреннее законодательство, а не международные акты. Во-вторых, каждая страна имеет право на совершенствование своего законодательства, в том числе и в отношении спецслужб. И мы будем это делать. И то, что сейчас происходит, – я хотел бы, чтобы вы это знали, – сделано по моему прямому поручению".

Его заявление вызвало мощное разочарование, даже в окружении самого президента. Глеб Павловский, руководящий тесно связанным с Медведевым аналитическим центром, и помогавший Путину на выборах в 2000 году, говорил с грустью, даже с сомнением, когда объяснял мне суть нового закона. "Аргументы сторонников закона состоят в том, что в его основе лежит либеральная идея, типа "давайте не будем каждый раз заводить дело, давайте вместо этого безо всяких репрессий предупреждать людей", - сказал он. Затем Павловский вздохнул и добавил: "К сожалению, эти поправки (положения, позволяющие ФСБ предостерегать людей до совершения преступления) вновь возрождают старую советскую идею о роли сил безопасности и меняют саму концепцию нового закона, поскольку в нем для ФСБ предусматривается квазисудебная функция. В этих поправках таится опасность неофициального расширения полномочий ФСБ". К счастью, в подписанном 29 июля окончательном варианте закона некоторые положения зазвучали более неопределенно. Возможно, они будут менее обязательны. А положение о публикации органами ФСБ предостережений в СМИ было полностью оттуда убрано.

Это было начало.

Следующий удар был нанесен день спустя после подписания закона. В пятницу утром появились сообщения о том, что руководитель президентского Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Элла Памфилова неожиданно подала в отставку, так и не объяснив свой внезапный уход. По словам Памфиловой, она намерена "кардинально изменить сферу деятельности, и это точно не будет политика или госслужба". Памфилова выглядела измученной и обозленной. Несмотря на мольбы со стороны правозащитников, которые считают этот совет важным органом, пусть и несколько бутафорским, Медведев показательно принял ее отставку.

По сути дела, Памфилову вынудили уйти. Накануне своей отставки она подвергла критике прокремлевскую молодежную организацию "Наши", которая организовала в своем летнем лагере кампанию злобной пропаганды, установив на шестах портреты известных журналистов и правозащитников с фашистскими фуражками на головах и с подписью "Вам здесь не рады". Выступая на радио, Памфилова с сожалением говорила об "уродливой молодежной политике", которая склоняет молодежь к фашизму в попытке превратить их в "бездумных оловянных солдатиков, которые могут выполнить любую команду". "Мне страшно, потому что эти ребята будут приходить к власти через энное количество лет, - сказала она, - Тогда мало не покажется. Это самое страшное. Дело в том, что эти выкормыши неких наших политтехнологов закладывают душу дьяволу, я грубо скажу. Они жгли книги. Я не помню, но, по-моему, они жгли чучело. Какой следующий шаг? Потом до людей доберутся?"

Спустя три дня "Наши" подали на Памфилову в суд, обвинив ее в клевете, и она ушла.

Это было не первое ее столкновение с дьявольскими выкормышами. Прошлой осенью Памфилова публично раскритиковала "Наших" за преследование журналиста, который написал статью с критикой в адрес ветеранов, как посчитала эта организация (никакой критики не было). Извиняться она отказалась, и некоторые члены путинской партии "Единая Россия" попытались добиться ее отставки. Во властных кругах ее не любили. Незадолго до ухода Памфиловой руководитель политического отдела партии единороссов Алексей Чадаев резко выступил против нее на сайте Twitter, назвав Памфилову "звездой агитпропа", "истеричкой" и "упырицей".

Безусловно, Памфилова наступила на какую-то очень влиятельную мозоль, и ее уход нес на себе отпечаток жертвенности. "У нее было много врагов", - говорит Павловский. После получившей широкую огласку смерти юриста Сергея Магнитского в прошлом году Памфилова публично вынудила Медведева принять меры и реформировать ужасную систему тюрем в России, настроив против себя людей в министерстве внутренних дел. А что касается заявлений против "Наших", то Павловский сказал мне: "Элла легко поддается общественному настроению и получает эмоциональный заряд, даже если такое настроение не основано на фактах". Завершая тему истеричной женщины в мире мужчин, он добавил: "Она не является борцом с аппаратчиками от природы. Она не джедай".

(Когда я позвонила ей и попросила прокомментировать случившееся, Памфилова заявила, что никто ее не выгонял. "Я не тот человек, который позволяет давить на себя, - сказала она, - если бы я хотела остаться и вести борьбу, я бы осталась и вела борьбу. Это больше фундаментальный вопрос о политике развития страны. Президент Медведев высказал пожелание, чтобы я осталась, но для меня важно, в какой это будет форме". Сейчас Памфилова находится в отпуске. "Я совершенно измотана тем, что произошло", - сказала она.)

Бросив Памфилову под поезд, Медведев сделал очередную уступку путинской фракции хвастунов - этой традиционно-консервативной коалиции внутри Кремля, которой постоянно надо упираться, говорить резкие вещи и стучать себя в грудь. И тут мы подходим к реакции тандема на невиданные пожары в европейской части России. Пока Медведев сидел в кабинете и увольнял пятерых военачальников, допустивших уничтожение в результате пожара базы морской авиации в Подмосковье, Путин был с людьми, демонстрируя, что он о них заботится, что он их лидер.

Посещая в среду места пожаров в окрестностях Воронежа, Путин мастерски организовал целое представление, позвонив президенту. Конечно же, совершенно случайно этот звонок показал самый крупный в стране государственный телеканал. "Да, Владимир Владимирович, Привет, еще раз. Да, ну что, как дела там?" – говорит Медведев из своего богато украшенного кабинета, глядя вниз и барабаня пальцами по столу. " Ситуация тяжелая", - отвечает Путин, морща брови и глядя по сторонам, как делают люди, звонящие по мобильному телефону. Эта активная беседа двух чиновников-бюрократов длится несколько минут – обычный, знаете ли, телефонный разговор – во время которого Путин говорит сидящему в кабинете вдалеке от людей Медведеву, что ему надо делать. А сделать ему надо то, что диктует Путин, находящийся на выгодной позиции на месте событий: увеличить силы пожарных, ускорить процесс выплаты компенсаций. Какое уж тут равенство, когда партнер диктует партнеру перечень дел для исполнения.